"Там микрофарада и ещё блуждающие токи, мне скучно..." ©

[m_u_s_t_a_f_a]

В моей семье - если, конечно, комбинацию мама + ребёнок + алименты можно назвать семьёй - слово "технарь" произносилось исключительно с пренебрежением, оттопыривши презрительно нижнюю губу: мы, мол - гуманитарии, люди творческие, Цветаеву друг у дружки на машинке перепечатываем, не какие-нибудь там технари. Представляю, как удивилась бы моя мама, если бы увидела, как тащу я в рюкзаке из букинистического магазина не Диккенса и не Марселя Пруста, а старые справочники по радиоэлектронике и брошюрки из серии "В помощь радиолюбителю"*, как зубрю все эти аноды-катоды, эмиттеры-базы-коллекторы, как часами просиживаю в канифольном дыму, паяю ДОСААФовские практикумы, прозваниваю авометром диоды, триоды, электролитические конденсаторы, всё подряд - но как, оказывается, глубоко засело во мне это придуманное когда-то Борисом Слуцким "физики-лирики", и базовых знаний из школьного курса физики ощутимо не хватает; ведь уже тогда, в школе, я свято верил, что предназначен для иной, благороднейшей цели - служить искусству, а все эти индуктивности-ёмкости мне вроде как ни к чему.

Вначале Фрося училась плохо. Её сердце не привлекали катушки Пупина, релейные упряжки или расчёт сопротивления железной проволоки. Но уста её мужа однажды произнесли эти слова, и больше того, он с искренностью воображения, воплощающегося даже в тёмные, неинтересные машины, представил ей оживлённую работу загадочных, мёртвых для неё предметов и тайное качество их чуткого расчёта, благодаря которому машины живут. Муж Фроси имел свойство чувствовать величину напряжения электрического тока, как личную страсть. Он одушевлял всё, чего касались его руки или мысль, и поэтому приобретал истинное представление о течении сил в любом механическом устройстве и непосредственно ощущал страдальческое, терпеливое сопротивление машинного телесного металла.

В конце концов, мне просто надоело каждый раз, отвинтив винтики и сняв кожух с очередного "Амфитона" или "Брига", уставившись в это красивое, но мучительно непонятное нагромождение разноцветных проводков и блестящих алюминиевых цилиндриков, чувствовать лишь беспомощность свою, досаду и зависть к тем счастливчикам, кто понимает, как всё это работает - к тем самым "технарям", которых меня чуть ли не классовыми врагами учили считать.

Тем временем умирает от рака мой старый товарищ, и ему, похоже, уже ничем невозможно помочь.

*Цены на эту "морально устаревшую" литературу сейчас просто смехотворные.