Часть вторая: что мы делали там

[m_u_s_t_a_f_a]

Именно таким мы увидели БДТ, когда добрый Сивицкий катал нас с Анной Капраловой на своей видавшей виды "Волге" по ночному Ленинграду в день приезда: огни большого города, притихшая набережная Фонтанки, огромные чёрно-белые фото Кирилла Юрьевича вместо афиш в окнах театра, цветы, цветы...

На следующий день - панихида: очередь длиной чуть ли не до самого Аничкова моста, грустные лица друзей-актёров, знакомые с детства по фильмам... Был и Вася Лановой - красивый, с горящими глазами, будто только вчера Павку Корчагина играл, - и постаревший, ссутулившийся Мягков, и Басилашвили, но особенно сильное впечатление производил... Не помню его фамилии. В общем, Мамочка из "Республики ШКИД". Весь в чёрной коже, в чёрных же очках и с огромным букетом красных роз - я бы, честное слово, не удивился, если бы узнал, что где-нибудь рядом в переулочке у него и "Харлей-Дэвидсон" припаркован.

Потом были речи, пел хор, оркестр играл неизменного Шопена, маршировал почётный караул в белых перчатках, и все мы по очереди подходили к гробу.

"Прощай, любимый артист! Спи до Судного Дня!" - сказал я Кириллу Лаврову и вышел из театра.

А потом...

Жизнь, как известно, продолжается. И сейчас вы узнаете, как продолжалась моя жизнь.

Ещё в очереди наконец-то состоялась наша долгожданная девиртуализация с Саламандриной, которую я - признаюсь в этом во всеуслышание! - до встречи представлял себе этакой книжной девочкой, очкариком-ботаником, "синим чулком" и закоренелой, извините за выражение, девственницей. Если же мне теперь предложили бы описать свои впечатления от этого знакомства одним словом, это слово было бы ПИЗДЕЦ. Скажу одно: эта милейшая студентка института культуры (!) разговаривает много и очень громко, и при этом матерится так, что прохожие, когда, к примеру, идёшь с нею за ручку по Невскому, просто разлетаются в стороны! В общем, наш человек. На сто процентов. Теперь буду её тоже любить.

Что же было дальше? Лучше всего, пожалуй, использовать в этом рассказе список моих интересов.

Я громко пел на улице™: в частности, вместе с юной домристкой Сашей Леви и её спутницей Юлей мы исполнили на Невском знаменитый менуэт Луиджи Боккерини;

Я изо всех сил изображал брутального мачо™, при этом изощрённо ругаясь матом™, хотя превзойти в этом последнем Саламандрину мне всё же не удалось;

Я не имел возможности красиво проёбывать деньги™, так как их попросту не было, и всё так же не имел мобильного телефона™, но вовсю пользовался чужими;

Мне никому не пришлось объяснять что такое куннилингус™, потому что все, кто был со мной в эти дни, и так прекрасно это знали;

Я ходил взявшись за руки™ со всеми, кто этого хотел, я ночевал где попало™, целовался с малознакомыми женщинами™ и производил неизгладимое впечатление™, и теперь у меня ещё больше причин мнить себя настоящим битником™;

Пришлось однажды расставить точки над "ё"™, но об этом и вспоминать-то не в кайф, не то что рассказывать;

И наконец, один раз я просто спал вместе™, и это была - клянусь Аллахом! - одна из счастливейших ночей моей жизни.

Не обошлось, конечно же, и без ночной прогулки под полной Луной вдоль берега Финского залива на Васильевском острове.

Но об этой прогулке я вам не расскажу.

В общем, всё то, о чём я писал почти два года назад, по-прежнему актуально.