Честерфилд. Письма к сыну

Несколько слов для doktor_pauk, предельно честно, - ведь если уж мы не умеем не врать вообще никогда и никому, если мы врём зачастую даже самим себе, то могу же я хотя бы попытаться не врать собственному ребёнку, пусть даже это подорвёт мой так называемый "отцовский авторитет", - но я чувствую, что пришло время мне кое-в чём признаться, а сыну моему - узнать об отце кое-что новое. Всё это я непременно объясню Ахмаду лично и устно, а здесь пусть будет черновик.

Отца у меня практически не было - только алименты по почте каждый месяц; мама растила меня одна - этим объясняется характерная для детей из так называемых "неполных" семей "не мужская", "девчоночья" манера поведения, свойственная мне в детстве, - да что там в детстве, я и сейчас некоторые последствия маминого воспитания иногда за собой замечаю! - и некому было мне объяснить, что если тебя ударили, нужно непременно "дать сдачи", ударить в ответ, а иначе ты "слабак" и "сыкло" - в том возрасте, когда дети обычно изучают во дворе весь этот самурайский кодекс чести, я сидел дома и читал книжки, а в книжках об этом написано не было. Потом была школа, где в течение десяти лет я служил "мальчиком для битья" каждому, кто хотел самоутвердиться за мой счёт, повысить свой авторитет среди одноклассников; меня дружно пинали на каждой перемене - за то, что "слишком много умничаю", за то, что на турнике ни разу не могу подтянуться, за то, что фамилия оканчивается на "...ович", а следовательно - "еврей", "убирайся в свой Израиль" - именно так, кстати, я ещё в младших классах узнал о существовании евреев и государства Израиль. Меня пинали и чистенькие мальчики из семей работников МИД, жившие в кооперативных домах на проспекте Вернадского, и шпана из дома три корпус три, и всё это я терпел десять лет с какой-то мне самому теперь непонятной покорностью, даже не жаловался никому, - впрочем, ведь и некому было, - и каждое утро с портфелем и мешком для сменной обуви снова и снова плёлся в школу, как на эшафот. Однажды, вспоминая эти десять лет ежедневной травли, стыда, унижений - теперь, как я недавно узнал, это явление называется политкорректным иностранным словечком "моббинг", - я сам себе задал вопрос: чему же меня учили в школе? И тут же сам нашёл ответ: меня учили терпению. Совсем скоро, буквально через пару лет после окончания школы эта наука мне ого-го как пригодилась - не дай Бог никому. С тех самых пор стадный инстинкт, вмиг превращающий милых детишек в стаю шакалов, мне отвратителен, и когда жизнь ставит меня перед выбором - быть с теми, кто бьёт, или с теми, кого бьют, - я, ни минуты не колеблясь, делаю свой выбор - ты сам понимаешь, в чью пользу, сынок. И если в вашем классе есть мальчик, у которого, с точки зрения "авторитетов", слишком большие уши или нос, или он толстый, или не умеет драться, или фамилия у него недостаточно русская, или кожа не того цвета, или глаза раскосые, или мама у него некрасивая и смешно одета, и вдруг возникнет соблазн присоединиться к тем, кто его травит - ведь они такие сильные и смелые, они команда, они человеки-пауки, а он совсем один, он так жалок, он сидит на полу в школьном коридоре, трясясь от рыданий, размазывая по лицу слёзы и сопли! - просто представь себе на минуту, как чувствовал себя твой папа, когда много лет назад сам был точно таким же мальчиком-изгоем.

А теперь, чтобы окончательно не погрязнуть в жалости к себе и самобичевании - вот вам хорошей музыки. Такая музыка называется "соул", то есть "душа", и вовсе не ради красного словца её так назвали: это направление в негритянской музыке возникло как ответ на доктрину ку-клукс-клана и других подобных расистских организаций, чьи "пастыри" утверждали, что у негров будто бы нет души, а следовательно, убийство негра не является грехом.

( ВОСЕМЬ ПЛАСТИНОК АРЕТЫ ФРАНКЛИН )